Франсин Риверс - Воин [The Warrior]
Как будто вовсе не Бог, могущественный и великий, сейчас выстраивал события, открывая им путь к свободе.
Хелувай заметил на себе загадочный взгляд старца Завдия. Хелувай посмотрел ему прямо в глаза, желая, чтобы этот почтенный старейшина понял его мысли. «Я здесь, Завдий. Эти люди могут не принимать меня, но ни они, ни ты не сможете заставить меня уйти отсюда».
Прошли часы. Так ничего и не решив, старейшины начали расходиться. Пока они говорили, они постоянно упоминали Бога, но было нетрудно понять, что они не верили ни знамениям, ни Освободителю. Поднявшись со своего места, Хелувай увидел Мешу, который ждал его, стоя в тени между двух хижин. Улыбаясь, он пошел к сыну.
— Халев!
Насторожившись, Хелувай обернулся и увидел перед собой трех мужчин. Он еще раньше понял, что это — его враги. Он вспомнил их имена: Товия, Иаким и Нефег. Своих недоброжелателей нужно знать по именам — это мудро. Иаким вытянул вперед руку, указывая на него.
— Ты не принадлежишь нашему народу, оставь в покое наших старейшин.
— Я пришел к вам с просьбой.
— Тебе отказано.
Теперь, когда остальные разошлись, они говорили дерзко и вызывающе.
— Я подожду — хочу услышать, что скажет весь совет. — Не то что от этого что–то зависело. Он так или иначе решил остаться здесь, нравится им это или нет.
— Слушай, что мы говорим тебе, Халев. Не заходи в наше селение — держись за чертой, если не хочешь себе проблем. Мы не хотим чужаков среди нас. — Сказав это, они ушли.
— Отец, они назвали тебя собакой!
Да, они причислили его к этим презренным животным, которые жили на окраинах селений и питались отходами из мусорных куч. Он заметил в глазах Меши стыд, гнев, смущение. Но больше всего сына мучил невысказанный вопрос: «Почему ты позволил им это?»
— Они еще не знают меня, сынок.
— Они обижают тебя. — Голос Меши дрожал от пылкого гнева, присущего юности.
— Человек, который поддается гневу, может с таким же успехом сжечь свой собственный дом. — Когда речь идет о жизни его семьи, он готов переступать через свою гордость.
Меша опустил голову, но Хелувай успел заметить слезы в его глазах. Похоже, его сын думает, что он трус. Ничего, время покажет правду.
— Сражаться нужно с умом, сынок. — Хелувай положил руки на плечи Меши и повернул его, показывая на их поселение из шатров, за чертой еврейской деревни. — Если они зовут меня Халев, пусть так и будет. Я сделаю из этой клички достойное имя храброго человека.
* * *Семья Хелувая так и осталась за чертой селения племени Иуды, но Хелувай находился поблизости всякий раз, когда собирался совет старейшин. Благодаря этому он знал все новости — так же, как и евреи. Новости же приносились посланниками — левитами[2] от Моисея и его брата Аарона. Только что они сообщили, что фараон снова ожесточил свое сердце и грядет другая кара. Она не затронет Гесем, но будет страшным бедствием для Египта.
— Мы должны вернуться и сказать все твоему отцу и братьям!
Хелувай знал, что в действительности его жена просто хотела вернуться назад. Она хотела быть подальше от этих евреев, которые не желали с ней разговаривать.
— Я уже говорил им. Мы останемся здесь и подготовим место для родственников.
— Почему ты так уверен, что они придут?
— Они не такие уж глупые, Азува. Они просто упрямые. И, конечно же, они боятся. Как и мы все. Но мы останемся здесь. Мои слова — как семена. Они попали внутрь, их польет дождь из новых бедствий. Мои слова пустят корни, и семя взойдет.
Следующим утром он подошел к границе земли Гесем и увидел, как надвигаются целые тучи саранчи. Ее было так много, что она затмила солнечный свет. Шум, который издавала саранча, был похож на грохот колесниц и звук от лавины огня, пожирающего все на своем пути. Это было похоже на могущественную армию, идущую на битву. Кузнечики шествовали подобно хорошо обученным воинам, которые никогда не нарушают строй, не мешают идущим рядом. Каждый двигался в соответствии с приказом Командующего, взбираясь на стены и врываясь в дома через окна. От их движения вздрагивала земля и колыхались небеса. Землю покрыла сплошная черная пелена. Беспощадная орда, которую Бог призвал на битву, не оставляла после себя ни одного колоска пшеницы или полбы, ни одной травинки, ни одного дерева.
«Теперь осталось недолго», — подумал Хелувай,
Глядя на дорогу, по которой должны были прийти его отец и братья.
Пришел только Кеназ.
Иерахмеил обиделся на Бога евреев — из–за того, что Он уничтожил последнее, что оставалось от его урожая.
— А отец?
— Ты знаешь, что отец не может уйти без своего старшего сына.
— Иерахмеил не уйдет только из–за того, что это я предложил это сделать. Он дурак!
— Ты не предложил, Хелувай. Ты приказал. А наши братья этого не любят. — Кеназ улыбнулся.
— Ну, а раз я самый младший, мне все равно, кого из вас слушаться. Мое мнение роли не играет.
— В этом ты ошибаешься, брат. Ты показал смелость, что пришел сюда по собственной воле, а не поступил по воле тех, кто старше, но… глупее. — Он посмотрел на запад. — Если фараон на этот раз не отпустит евреев, то будут новые и новые бедствия. Иерахмеилу придется передумать.
* * *Продавая и обменивая свой товар на козьи шкуры, Хелувай сделал себе большой шатер. Теперь, когда придут его братья с семьями, всем хватит места.
Пришла новая кара — на землю Египетскую спустилась темнота. И все же, когда Моисей и Аарон вернулись в Гесем, они принесли плохие вести о том, что фараон в сильной ярости. Правитель заявил, что не позволит евреям забрать с собой стада, и угрожал Моисею, что убьет его, если еще хоть раз его увидит.
Стоя в самом конце собрания евреев и слушая указания, которые давал посланник Моисея, Хелувай понял, что конец близок. Вернувшись в свой шатер, он сказал Азуве, что должен вернуться в их землю и привести отца в Гесем.
— Кеназ, ты должен остаться здесь и защищать наш лагерь. Тьма над Египтом уже рассеялась, и сейчас многие придут сюда, чтобы укрыться среди евреев. Охраняй нашу землю от них! Придя в дом отца, он обнаружил, что старшие братья уже собрали свои семьи.
— Идет новое бедствие! — Хелувай подумал о том, что, благодаря саранче и тьме, у них появилось желание слушать. — Я слышал собственными ушами, что в каждой семье в Египте умрут все первенцы мужского пола, начиная от старшего сына фараона, который сидит на троне, и заканчивая старшим сыном самого последнего раба. Первенцы животных тоже умрут.
Все посмотрели на Иерахмеила: тот побледнел.
На этот раз старший брат смотрел на Хелувая с уважением.
— Ты вернулся, чтобы спасти мою жизнь?
— Мы же братья, не так ли? Но я не только твою жизнь хотел сохранить, но и твоего старшего сына. И я хотел спасти всех старших сыновей моих братьев. Помните! Каждый первенец мужского пола.
Есром встал.
— Мы идем в Гесем вместе с Хелуваем. Весь наш скот умер. У нас оставалось немного зерна для пропитания, так и его съела саранча. Здесь нас больше ничего не держит.
Они охотно отправились в Гесем. Там они расположились рядом с шатром Хелувая. Как только они устроились, он собрал всех братьев.
— Послушайте, что Господь повелел Моисею. Каждая семья должна принести в жертву годовалого ягненка или козленка без малейшего порока.
— Каждый шатер над входом надо помазать кровью животного. Вся семья должна находиться в шатре до тех пор, пока смерть не пройдет мимо. Ягненка или козленка необходимо зажарить с горькими травами и съесть с хлебом без закваски. Когда мы будем есть ягненка, мы должны быть в обуви и в одежде для долгого пути, а в руках держать посохи.
Когда пришла ночь бедствия, о котором Бог заранее предупредил Моисея, Хелувай, его жена и дети, Кеназ, их отец Есром и четырнадцать других родственников стояли вокруг ямы, в которой разводили огонь. На горящих углях поджаривался козленок. Дрожа от страха, они исполнили в точности все, что сказал Моисей, надеясь, что каждый в этом непрочном жилище в эту ночь останется в живых.
Хелувай услышал звук, доносившийся сверху, — шепот ветра, который заставил его похолодеть. Он почувствовал какое–то темное присутствие, которое пыталось ворваться в шатер через тонкий кожаный полог, служивший дверью. Все затаили дыхание и теснее прижались друг к другу. Хелувай подтолкнул Мешу и Иерахмеила в центр круга.
— Если вы умрете, то мы все умрем. — Иерахмеил, дрожа, посмотрел вокруг. Когда в ночном воздухе стали раздаваться крики, Азува схватилась за хитон Хелувая, пряча лицо в его складках, сыновья стали сильнее прижиматься к нему. Где–то закричал мужчина, все в шатре Хелувая вздрогнули.
— Мы все умрем! — Некоторые из родственников стали плакать.
